И при этом незаслуженно забытыми остаются те, кто волей обстоятельств оказался в зоне оккупации. Лишь недавно, в день 81-й годовщины варварской бомбардировки Сталинграда, решением Волгоградского областного суда преступления немецко-фашистских захватчиков в период Великой Отечественной войны на территории Сталинградской области признаны преступлениями против человечности и геноцидом советского народа. Историческую справедливость восстановили.
А у них, тех, кто находился в оккупации, была своя война – страшная, горькая, с большими потерями. Свидетельство тому – дневник Вани Безуглова, который с семьей жил в Сталинграде.
Когда началась Сталинградская битва, Ване только исполнилось 15 лет. Его отец ушел на фронт в начале войны, и Ваня остался за старшего в семье, где были мама с новорожденным братиком, 9-летняя сестра и 70-летние дед с бабкой. В августе 1942 года для семьи настало страшное время – бомбежки, голод, вечный страх и наглый, беспощадный враг, который по-хозяйски рыскал по городу.
Ваня вспоминает, как с наступлением холодов в их доме каждую ночь ночевали красноармейцы, проходившие обучение в балках за Городищем – «За зиму у нас на постое побывали, наверное, все рода войск».
Кормиться становилось все труднее. Вся надежда Безугловых была на корову и на выделенный участок земли, который обрабатывался всей семьей. А еще дед с внуком построили свое небольшое бомбоубежище – с двойным бревенчатым накатом и почти метровой насыпью земли. Именно оно спасло им жизнь в первую бомбардировку Сталинграда и все последующие.
«Рядом с нашим домом увидел огромную воронку, а дом наклонился так, словно хотел шагнуть к ней. Ворота отброшены во двор, калитка открыта. На полу кастрюли и битая посуда, пирог, приготовленный для посадки в печь. Повсюду осколки, но следов крови нет. Только тогда я понял, что все наши в бомбоубежище. Когда спустился туда, увидел всех. Грязные, в пыли, со слезами на глазах. Когда вышли наверх, осмотрелись, стало ясно, что если бы не двухметровый накат убежища, никого из близких я бы не застал в живых».
Там, в бомбоубежище, семья и осталась жить. Война быстро приучила к новым порядкам. Старики и дети уже не обращали внимания на гул сверху, но страх, холод и голод стали их постоянными спутниками. Когда Ваню зацепило осколком взорвавшейся мины, он впервые увидел в волосах матери седую прядь.
А война между тем подходила все ближе и ближе. Однажды в своем дворе парнишка впервые увидел «катюши»:
«Стреляли они с жутким воем, а мы прятались в это время в убежище. "Катюши" были еще на расстоянии видимости, когда немцы обрушили на место, откуда они стреляли, всю мощь своего огня. Мы сидели в убежище, съежившись от страха. Оглушенные и полуослепшие, мы долго потом не решались выбраться на свет».
Потрясла Ваню и его 9-летнюю сестренку, у которой после первой бомбежки Сталинграда от страха отказали ноги, воздушный бой наших бомбардировщиков с фашистскими «мессершмиттами».
«Мы видели, – пишет парнишка в своем дневнике,– как "мессеры" сбили сначала один, а потом и второй наш бомбардировщик. Мы видели, как немец расстреливал наших летчиков, спрыгнувших на парашютах. Я и сестренка Тая плакали, так нам было жалко наших летчиков. После этого случая Тая начала наступать на ноги, учиться ходить. Фельдшер потом сказал, стресс от увиденного помог снять ей напряжение».
А потом пришли немцы.
«Во дворе пленный парень лил воду на шею и плечи немца, а тот хрюкал от удовольствия. Другие немцы смеялись, громко разговаривали. Было похоже, что люди приехали на отдых с другой страны и радуются жизни. Потом немцы привели еще человек 20 наших пленных. Их построили и повели через речку мимо нашего сада. Через час мы увидели их на Орловском бугре, их цепочка редела, немцы всех перестреляли...».
Спустя несколько дней и самому Ване пришлось близко-близко столкнуться со смертью. Как всегда, он набирал воду из ручья. Но появившийся старенький фельдшер дядя Кузьма, грубо оттолкнув, приказал парнишке вылить воду. Объяснил: выше по течению немцы расстреляли комиссаров и командиров, и они лежат в ручье.
«Дед принес лопату, – вспоминает подросток, – и мы пошли искать убитых. Они действительно лежали в воде. Мы стаскивали их в отрытый окоп, закапывали, а дед на столбик с перекладиной привязывал все, что осталось из документов. На следующий год, когда мы приехали после оккупации, я не смог найти наши заметки на могилах. Да и сами холмики были снесены вешними водами. И никто теперь уже не узнает, кто эти командиры и комиссары, расстрелянные немцами».
Потом Ваню, его семью, их соседей и знакомых немцы погнали в Белую Калитву. Они сплошной колонной шли по территории, занятой чужими войсками и безразличными к горю сталинградцев. Если кто умирал, тело просто бросали в канаву. «И каждый раз, когда казалось, что жизнь для нас кончилась, мама нам говорила: потерпите еще немножко. И мы снова впрягались в тележку с нашим скудным скарбом и тащили ее дальше».
Судьба пощадила Ваню Безуглова и его близких. Но не всем так повезло. Более 360 тысяч человек стали жертвами преступлений фашистов за период оккупации гитлеровскими войсками нашего региона. Это страшные цифры, за каждой из которых – трагедия и боль. И мы обязаны об этом помнить…
