Председатель общества «Защитники и жители блокадного Ленинграда» Хельви Латту говорила о подвиге земляков и о важности помнить те события. Были слезы на глазах, минута молчания и цветы – погибшим и выжившим в 900‑дневной эпопее. Ольга Сергеевна Кирюшина участвовать в митинге не смогла, уже не ходит, но приехала ее дочь Анна Полякова.
– Мама рассказывала, что от голода в блокаду еле ходила. Работала в литейном цехе. Однажды шла через парк и заметила мужчину следом. Он не отставал, стало ясно, по словам мамы, – хочет убить и съесть. Спасло то, что мама увидела телегу, на которой развозили хлеб, ее сопровождал милиционер, – рассказывает Анна Полякова. – Подошла, попросила проводить. Так и спаслась.
Когда началась блокада, Владимиру Павловичу Крылову было меньше года. Так что он ничего не помнит, рассказывает со слов матери:
– Весной 1942‑го нас эвакуировали, а до этого, рассказывала мама, в год я уже знал, что такое крошки на столе – подбирал и ел. На целый день меня оставили одного дома. Чтобы не замерз, завернули в перину, – рассказывает мужчина. – Когда мама вернулась, я лежал на полу. Мама удивлялась: как я жив остался? Погибнуть мог не от падения, а от холода. Зима была очень морозная.
Еще Владимир Павлович, вспоминая слова матери, рассказывает, что жили они тогда на первом этаже. В дом попала бомба, уцелел только этот этаж. Соседка со второго выжила, зацепившись за балку перекрытия, но сошла с ума. Уцелели только двое, она да годовалый малыш Владимир Крылов. И еще мама нашего собеседника, с его слов, говорила, что, когда выходила на улицу, ветер доносил запах хлеба – немножко так «наедалась». Отец был в ополчении, гасил зажигательные бомбы и пожары.
Сергей Александрович Яковлев возрастом не смущается. Говорит, молодой еще, 1924 года рождения. Он защитник блокадного Ленинграда, колодки на груди заменяют ордена и медали. В город попал сразу после первого прорыва зимой 1943‑го.
– Шестого февраля прошел первый поезд – за ним наша дивизия. Полк принял боевое крещение третьего марта в Красном Бору. Стремились расширить прорыв, но это дело оказалось не под силу. До января 1944‑го стояли в обороне на Пулковских высотах до освобождения города.
Какое чувство испытывал, когда блокаду прорвали окончательно? Сергей Александрович с юмором отвечает, что чувствовать было некогда.
– Гнали немцев, пока не остановились в Пскове, – отметил мужчина.
