«Хочу играть на гЕтарИ»
– Сергей, о чем мечтали мальчишкой?
– У меня сохранилась тетрадь с первого класса, где я писал: «Хочу играть на гЕтарИ». Я тогда сделал две ошибки в слове, но точно понимал, чем хочу заниматься. Инструмент привлек мое внимание, когда мне было лет пять-шесть. Мама брала меня с собой в гости к подруге, у которой за креслом стояла гитара сына, он тогда служил в армии. Пока женщины вели душевные беседы, я ходил кругами возле инструмента и мечтал побрынчать на нем, но мне всегда грозили пальцем. Но, как известно, запретный плод сладок. Вот так с каждой встречей с инструментом мое желание научиться играть на гитаре крепло и крепло. На скучных уроках я всегда рисовал гитаристов, слушал «Арию», Accept и Europe.
– Когда же случилось то самое долгожданное общение с гитарой?
– Первые аккорды мне показал одноклассник, а потом пошло-поехало, где‑то подсмотрел, где‑то прочитал. В моей юности гитарному мастерству мы учились на лавочках во дворе, там и были мои первые «учителя». После школы поступать в музыкальное училище не рискнул, за плечами не было нотной грамоты и всего того, чему учат в музыкальной школе. Зато я подал документы на токаря, потому что мастер на этой специальности организовал кружок художественной самодеятельности и создал ансамбль, в котором ребята играли музыку популярных тогда групп «Кино» и «Сектор Газа». Не расставался я с гитарой и в армии, офицеры часто просили исполнить для них что‑нибудь из Metalliсa.
За один день точно не получится
– Сколько надо времени, чтобы научиться играть на гитаре?
– За один день это сделать точно не получится. Как утверждают специалисты, чтобы научиться что‑то делать хорошо, надо 10 тысяч часов, то есть если вы будете играть по три часа в день, то вполне можете уложиться в 10 лет.
– Так вы самоучка?
– И да, и нет. Азы я постигал самостоятельно, но, вернувшись со службы, решил брать частные уроки. Для этого мне приходилось работать сразу на нескольких работах. Примерно восемь лет я учился у мастодонтов музыкального искусства Александра Мелиха и Павла Чекмаковского. Набравшись профессионализма, пришел в «Комбо-джаз-бенд» к Анатолию Воронову, одновременно поступив в училище им. Серебрякова, потому что мне надо было получить диплом о специальном образовании. А потом меня переманили в русский шансон, и наступил горячий период – в составе группы «Бутырка» гастрольный график предполагал бесконечные поездки до Владивостока и обратно. Помню, мы давали по несколько концертов в день в каждом городе, где выступали, – один был благотворительный в местной тюрьме, а другой в клубе для фанатов группы. Но такой ритм мне скоро наскучил. Я ушел из группы, поступил в Санкт-Петербургский государственный университет культуры на кафедру эстрадно-джазового исполнительства, а пока учился, успел поучаствовать в различных проектах.
– У вас есть опыт работы с именитыми, очень известными музыкантами. Поделитесь?
– Да, мне посчастливилось играть в Кремле на одной сцене, когда я был в составе Санкт-Петербургского симфонического оркестра, с вокалистом британской рок-группы Uriah Heep Кеном Хэнсли. Я горжусь тем, что этот факт есть в моей творческой биографии. Так же, как и участие в концертном шоу «Большая мечта обыкновенного человека», которое продюсировал Филипп Киркоров. Главным действующим лицом был актер Данила Козловский, примеривший на себя образ Фрэнка Синатры. Но и с оркестром «Комбо-джаз-бенд» мы делаем интересные проекты. Одним из таких стал своеобразный бенефис инструмента «Гитара в джазе», когда вокалисту аккомпанировала в основном гитара, а другие инструменты просто сопровождали ее.
– А с кем бы вы хотели сыграть вместе, но пока этого не случилось?
– Некоторых из этих музыкантов уже нет в живых, а среди ныне здравствующих это, скорее всего, Larry Carlton, Pat Metheny, John Scofield – мировые ориентиры в музыке, которые постоянно изобретают в ней что‑то новое и необыкновенное.
Педагогика держит в тонусе
– В течение своего творческого пути вы накопили достаточный багаж знаний, чтобы им поделиться. Примеряли на себя роль учителя?
– Я уже довольно длительное время тружусь педагогом в консерватории и школе рока. Это та деятельность, которая позволяет держать себя в тонусе, постоянно освежать свои знания, читая специальную литературу или прослушивая старые записи. Мне нравится делиться опытом, быть полезным, поэтому с удовольствием даю консультации начинающим волгоградским музыкантам или принимаю предложения стать членом экспертного жюри на музыкальном конкурсе для молодых исполнителей.
– Какие ученики вам чаще попадаются, трудолюбивые или нет?
– Хороших учеников значительно больше, чем плохих, ведь обучаться музыке чаще приходят осознанно, понимая, что хотят в дальнейшем делать с этими знаниями. К сожалению, нередки случаи, когда ребенок оказывается на занятиях не по своей воле, а по прихоти родителей, вот тогда и появляются сложности и у него, и у меня. Но я стараюсь не только рассказать о музыке, но и показать на своем примере, какой она может и должна быть. Чтобы упростить своим ученикам задачу, я решил записывать видеоуроки, где буду более детально разбирать предмет нашего изучения. Так, недавно появился ролик «Как мыслить ступенями на гитаре». Я поклонник думающей музыки, поэтому и своих воспитанников хочу научить этому.
Пьеса о конце мира
– Быть популярным – это про вас?
– Совершенно точно нет. Мне хочется как можно больше интересного сделать в музыке, чтобы результат нравился не только мне, но и моим слушателям.
– Если перевести вашу музыку на чувства, эмоции, какая она, о чем она?
– Ничто человеческое мне не чуждо, жизнь, смерть, любовь – все это меня тоже волнует, об этом я играю. У каждого хорошего импровизатора свой язык. Я, например, могу узнать Pat, John, Larry с двух-трех нот по одному звуку, потому что их ни с кем не спутаешь. Сразу слышна рука мастера. И вообще, импровизация строится, как речь. Есть фразы, предложения, образцы, кульминация и прочее. Пэт, кстати, замахнулся о конце всего мира сыграть.
Синтез математики и философии
– Вы настолько увлечены музыкой, инструментом, а есть ли время для других хобби?
– Почему нет? С недавних пор я люблю играть в шахматы, но пока только в Интернете с виртуальным противником. Возможно, со временем стану посещать и городской шахматный клуб. Но пока я только на начальном этапе постижения этого вида спорта.
– Интересно, а почему выбор пал на шахматы?
– Наверное, отчасти потому, что я вижу параллель между шахматами и музыкой. Дело в том, что в этой игре есть первые 10‑12 ходов, называемые дебютом, которые описаны во всех учебниках по шахматам и известны всем. Так же и в музыке – есть основные стандарты, без которых не будет начала.
– Как прошел ваш карантин – в отдыхе или в работе?
– Это время стало для меня продуктивным и ресурсным. Я много играл, писал, делал аранжировки к композициям будущего юбилейного концерта оркестра «Комбо-джаз-бенд», записал несколько видеоуроков для своих учеников и примерно 10 роликов собственного исполнения композиций.
– В чем для вас прелесть профессии музыканта?
– В том, что это дело всей моей жизни. Это то, что я люблю и чем живу. Я не просто слушаю музыку или играю ее, я ее исследую, она помогает мне выразить себя, развернуть, переосмыслить. Это как найти новые ходы на шахматной доске, которых до тебя никто не знал. Чем больше я задумываюсь о природе музыки, тем сильнее убеждаюсь, что она есть синтез математики и философ
Фото из личного архива Сергея Егорова
