– Вы собрались в 2016 году и сразу же вышли на сцену. Что было до этого? Долго вы репетировали материал и оставались в тени?
– Мы с гитаристом Ринатом решили объединить силы в сентябре 15-го года. К концу сентября уже собрали состав. Репетировали, если не ошибаюсь, до апреля. Тогда и дали первое выступление.
– Когда читаешь название вашей группы, ожидаешь услышать эксперименты с электроникой, а не добротный инди-рок. Почему решили так назваться?
– Все по классике. Собрали названия песен от любимых групп и выбрали.
– Не побоялись, что будет трудновато запомнить?
– Сначала мы не задумывались, что это будет сложно для восприятия. Но позже сталкивались с курьезными случаями, когда название коверкали или не могли произнести.
– В Волгограде есть интересная тенденция: группы начинают свой путь сразу с концертов, не имея записанного материала. Вы не исключение. Почему пошли по этому пути?
– У кого-то руки не доходят, у кого-то, может быть, плохо с организацией или денег мало. Это нормальная тенденция – сначала обкатать и опробовать материал «в полях», послушать отзывы, увидеть реакцию, послушать со стороны и в конце концов найти свой звук. Мы бы выпустили дебютный миньон раньше, если бы у нас не давали сбои организация, мои вокальные данные и отсутствие опыта в записи. В апреле мы дали первый концерт, а в июне отправились на студию, и вот все затянулось на два года.
– В Волгограде вы играли, наверное, везде. И на фестивалях, и в музыкальных барах. Где лучше звучите и воспринимаетесь?
– Все площадки по-своему хороши. Я люблю некоторые конкретные бары. Площадки более незабываемы, но каждый раз вызывают у меня панику. Я всегда чувствую себя там неуверенно. А вот на фан-фесте вообще очень знатно зарядили.
– За время записи ЕР у группы появился свой слушатель, вы стали одним из самых узнаваемых коллективов города. В чем секрет успеха?
– Приятно слышать такие слова. Конкретных причин назвать не могу. Наверное, мы много выступаем. Стараемся достучаться во все двери, на все площадки и до каждого потенциального слушателя. Хочется думать, что мы действительно делаем интересную музыку. Я по натуре всегда остаюсь чем-то недоволен. Отсюда вытекает вечное стремление пробовать что-то новое и не застаиваться на одном месте. Надеюсь, что дальше мы сможем заявить о себе, как о постоянно развивающейся и привносящей что-то действительно новое в музыку группе. Я не считаю, что мы достигли успеха даже на локальном уровне. Но верю, если каждый из нас будет смотреть на нашу музыку с разных точек зрения, сравнивать, анализировать и внедрять что-то инновационное, то мы определенно возымеем шансы на успех.
– Слушатели в Сети часто сравнивают ваш релиз с западными работами. А имело ли место в самом деле некое заимствование? Или это просто естественное влияние музыки, которую вы сами слушаете?
– Приятно, что нас начали сравнивать с теми, на чей звук мы действительно опирались. На первых этапах так и происходило. Песни делались с подходом «а давайте как у тех или этих». Сейчас это происходит на автомате, каждый из участников вдохновляется чем-то своим, и на выходе получается сплав из самых разных влияний.
– Назовите трех исполнителей, которые для вас сейчас могут служить примером.
– В музыкальном плане я ненасытен. Сложно выбрать трех. Первые, кто приходит на ум, – «Radiohead», Дэвид Боуи и «LCD Soundsystem».
– А у группы есть любимчики?
– Ребята вдохновляются абсолютно разными исполнителями. Женя – ярый фанат мат-рока и пост-рока. Ринат слушает «Сакуру», «Enter Shikari», «Foals» и много инди-музыки образца первой половины «нулевых». Паша – прог-рокер с фотографией Гилмора и Стивена Уилсона над кроватью. Иван обожает стоунер, психоделический рок, солидарен со мной относительно «Radiohead».
– Как вы решили одновременно занять место вокалиста и ударника в группе? Это несколько необычно.
– Это случайность. Нас бросил очередной из ударников за неделю до выступления на одном из фестивалей и пришлось выкручиваться. Ребятам понравилось. Я еще около полугода искал себе замену, а ребята продолжали отговаривать. Все привыкли. Так и живем теперь. Но я по-прежнему уверен, что в будущем лучше разделить эти должности.
– И все-таки получилось весьма эффектно. А с технической точки зрения это сложно?
– А мне, наоборот, кажется, что общая картинка группы на сцене становится дико скучной. Каждый занят своим инструментом и некому заострить на себе внимание. Первое время было сложно. Сейчас полегче. Ко всему можно приноровиться.
– Как тогда завести толпу без фронтмена?
– Ровно, без косяков и с полной самоотдачей играть интересную музыку.
– С чего начинается эта интересная музыка в вашей группе?
– Основа песен обычно за мной. Я приношу ребятам готовую идею, иногда просто гармонию, иногда наполовину готовую гитарную партию и саму песню. Обрисовываю общую картину, и мы беремся за дело. Самое интересное для меня в процессе создания композиции – абсолютное отсутствие понимания, к чему мы придем в конце. Чаще всего задумывавшаяся у меня в голове песня, становится чем-то, чего я точно не ожидаю. Тот самый симбиоз, когда все участники задействованы, – коллективное творчество.
– Почему решили писать на английском?
– Комфортно. Слова лучше ложатся на музыку, которую хотим играть. Я в принципе воспитывался на западной музыке с пеленок. Подозреваю, все заложено еще с тех пор. В последнее время считаю, что так даже лучше.
– Не боитесь, что посыл не дойдет до слушателя?
– Напротив, английский мною используется, чтобы лишний раз прикрыть что-то личное. Я вроде бы о чем-то кричу, о чем-то важном, а люди в танце не всегда могут расслышать слова и ничего не подозревают. Это уже одна из наших часто используемых фишек – игра на контрастах. Пока ты поешь о чем-то важном и болезненном, музыка заставляет тебя плясать.
– Если прятать личное за иностранным языком, можно позволить себе больше скрытых смыслов?
– Моя манера – максимально прямая и честная. А вот с рифмами можно иногда пошалить и запутать слушателя. Опять же открыть новые грани сказанного, как для себя, так и для того, кто будет это читать или слушать в будущем. Потом, в конечном счете, все пропустят песни через себя и выдумывают свою правду и свой смысл.
– Тексты на английском рождаются вами со словарем в руках?
– У меня большой словарный запас и самостоятельное изучение английского в прошлом. Жена, преподаватель английского и немецкого, отмечает мое инстинктивное владение языком. Иногда могу построить какие-то сложные выражения, основываясь на своих ощущениях, и попасть в точку, а иногда наделать ошибок в самых простых речевых оборотах. Тексты перепроверяются. Сначала мной, а затем, если есть сомнения у меня, женой. Сейчас посещаю курсы, заполняю пробелы в знаниях и повышаю разговорный уровень.
– Не место ли музыке на английском на Западе?
– Было бы круто найти туда открытую дверь, иметь возможность противопоставить свою музыку западным музыкантам. Мы собираемся попробовать пару способов, которые, может, помогут нам продвинуться в этом направлении.
– Что вообще в планах? Все два года ждали релиз. Он вышел. Что теперь? Может быть, тур?
– Продолжим работу над альбомом. На этот раз полноформатным. Почти весь материал готов, и, надеюсь, через месяц-полтора начнем писать чистовик. А еще дальше не хочу загадывать. Главное – выпустить альбом.
– Вы собрали в дебютном релизе абсолютно разноплановые композиции. Это случайный выбор или намеренное разнообразие?
– В голове была картина, как должен звучать этот EP. Не знаю, можно ли это приписать к намеренным действиям.
– Одна из самых цепляющих песен пластинки – «Electric Annie». Кто послужил прототипом той самой танцующей нагишом девушки?
– Это Энни Кларк, или «St.Vincent», американская певица. И единственное, чего она пока еще не делала на сцене, так это не танцевала нагишом. Но в последнее время она время практикует довольно эпатажные концертные костюмы и образы.
– Трек «Beat'em» – это гимн юности?
– Можно и так сказать. Весь этот максимализм и уверенность в том, что ты в любую минуту можешь свернуть горы. Глупая песня. И, если честно, моя самая ненавистная. Но это скорее из-за того, что я ее перерос, примерно через полгода, как мы ее первый раз сыграли.
– Похожие настроения есть почти во всех композициях. Это и есть основной посыл релиза? OST молодости во всех ее проявлениях?
– Да. Песни перекликаются общей темой. Темой молодости и всем, что сопутствует твоему становлению в этом возрасте.
– Расскажите подробнее о каждой.
«Wrong» затрагивает тему отношения отцов и детей. Вечная обида на всех, кто неустанно твердит, что у тебя ничего не получится, въевшаяся в кожу и подкорку головного мозга. Что бы ты ни делал, ты все делаешь не так. «Я бы сделал по-другому». Вечная встреча оппозиции со стороны близких.
«Something Always Happens» – своеобразный синдром, что ты снова где-то что-то упустил. Где-то что-то произошло без тебя. С отсылкой и размышлениями о том, что хорошо там, где нас нет, и возвращением к главной теме песни, что даже когда ты окажешься там, где сейчас тебя нет, тоже что-то будет происходить независимо от тебя. Все будет идти не так, как ты думаешь и мечтаешь.
«Brothers & Sisters» о том, что глубоко внутри мы абсолютно и безоговорочно одиноки. Зачастую, даже когда движимы чем-то единым. Например, музыкой. Так пусть музыка объединяет и сближает. Все в песне от слов до аранжировки пропитано светлой надеждой и верой в завтрашний день.
– Для кого эти песни? Кто он – ваш слушатель?
– Если честно, я затрудняюсь ответить. На концертах вижу самых разных людей.
– Вы планируете превратить музыку из хобби в профессию?
– Хотелось бы, но с каждым годом это делать все сложнее и сложнее. В стране в принципе застой в музыкальном бизнесе. А ведь еще есть основные работы, семьи и остальное.
– Что, по-вашему, мешает развитию музыки в России?
– Отсутствие площадок для этого развития. Как концертных, так и продюсерских. Все сконцентрировано в Москве и Питере и то, зачастую делается на основе того, «что в карманах наскребешь». В регионах так вообще все на энтузиазме строится.
– А интернет? Может, за ним будущее отечественной музыки?
– Интернет, несомненно, играет большую роль сейчас. Но и музыкантом в нем может назваться каждый второй. Идет перенасыщение. Люди не реагируют на рекламу. Люди обрастают толстым слоем блокировок на все выпады извне.
– Что же посоветуете тем, кто только начинает свой творческий путь?
– Чаще анализировать свое творчество, работать над ошибками, идти в ногу со временем и делать все от чистого сердца.
– Кто в России делает действительно хорошую музыку прямо сейчас?
– Ну вот большинство моих знакомых музыкантов ненавидят ту же «Монеточку», а я люблю то, насколько четко и интересно она описывает время, в которое мы живем. Надеюсь «Оn-the-go» не застряли в кризисе англоязычной группы, играющей в России, и красиво вернутся с новым материалом. Много появилось самобытной и качественной музыки, в основном русскоязычной. Но так же и сорняка много лезет, где все построено на лоу-фае и аутентичности, доведенной до абсолюта – петь мимо нот, играть подвальный пост-панк из года в год, не меняя ничего в своей музыке.
– А у нас в городе как дела с интересной музыкой?
- В Волгограде могу отметить «Хроники Края», идущих семимильными шагами, «Небо Рыб» и «Microwave Popcorn». Мне нравятся.
– Завершая наш разговор, что можете пожелать вашим поклонникам и нашим читателям?
– Слушайте хорошую музыку, поддерживайте местных артистов и не болейте.
