Звонок поступил 28 марта в 16.50. Неизвестный во время разговора «употреблял выражения, связанные с возможным совершением теракта», говорится в официальном пресс-релизе воздушной гавани. Незамедлительно была организована эвакуация пассажиров аэропорта из всех терминалов, их встречающих, провожающих и сотрудников аэровокзала. Эвакуировали даже пассажиров рейса «Аэрофлота» Волгоград – Москва (Шереметьево) – борт уже готовился к вылету. Всем эвакуированным запретили подходить ближе чем на 15 метров от здания аэропорта.
Прибывшие полицейские прочесали каждый сантиметр здания и прилегающей территории. Повторно досмотрели каждого пассажира, его багаж, обследовали все терминалы и подсобные помещения. Информация о наличии взрывного устройства не подтвердилась. Наутро следующего дня стало правоохранители установили личность телефонного террориста: им оказался 42-летний житель Кумылженского района. О мотивах своего поступка он пока умалчивает.
Каждый подобный случай телефонного терроризма рождает в экспертной, да и в гражданской, среде дискуссию об ужесточении наказания за подобные выходки. Почти всегда телефонный терроризм влечет за собой материальный ущерб, не говоря уже о серьезном психологическом давлении на людей. Кому приходит в голову сообщать о ложном минировании вокзалов, аэропортов, домов, школ и даже больниц? У специалистов нет точного портрета телефонного террориста. Факт: чем больше в мире происходит терактов, чем шире они освещаются в СМИ, тем чаще обыватели пробуют себя в роли лжетеррористов. Возможно, люди хотят почувствовать себя в роли хозяев положения. Один звонок – и сотни людей в панике эвакуируют.
Волгоград, ноябрь 2015 года. Из городской больницы № 7 спешно выводят пациентов, врачей и персонал больницы. На улице холодно и сильный ветер, а пациентов больницы (многие с ОРВИ, в том числе дети) эвакуировали кто в чем был: комнатные тапочки, халаты. Причина: сообщение о минировании медучреждения. Город пережил несколько терактов, а потому к подобным телефонным звонкам относятся с повышенной тревогой. Никакой бомбы в 7-й больнице не нашли. Полиции потребовалось четыре дня, чтобы разыскать лжетеррориста. 30-летний волгоградец в тот день поссорился с охранником медучреждения – тот не позволил мужчине въехать на территорию больницы на машине. В отместку оскорбившийся мужчина позвонил в регистратуру и сообщил о бомбе.
В феврале уже нынешнего года житель Николаевска угрожал совершить самоподрыв в волгоградском супермаркете, а на следующий день «заминировал» офис микрозаймов. В обоих случаях мужчина был пьян, и так и не смог внятно пояснить, зачем пугал народ и тревожил полицию своим звонком.
В Камышинском районе школьник «заминировал» многоэтажку, житель Михайловки сообщил о бомбе в московском метро, его земляк «минировал» местную налоговую инспекцию, мужчина из Урюпинска «предупредил» о взрыве в столичном почтамте – сводки лжетерактов напоминают фронтовые.
По действующему законодательству максимальное наказание за телефонный терроризм составляет 5 лет. Максимальный штраф достигает до 1 млн рублей или в размере зарплаты или иного дохода осужденного за период от 18 месяцев до 3 лет. Такие нормы Уголовного кодекса действуют с 2014 года, когда статисты заявили о неуклонном росте числа ложных сообщений о терактах. Судя по всему, ужесточения серьезного эффекта не возымели: хулиганы продолжают манипулировать спецслужбами и сеять панику среди и без того нервного населения. Все чаще звучат мнения, что необходимо приравнять телефонный терроризм к терроризму реальному и еще существеннее ужесточить норму наказания. Если на длительные сроки сажают авиадебоширов, то и телефонных террористов стоит показательно отправлять в тюрьмы на серьезные сроки. Без права пользования телефоном.
